Нас учили с тобой потихонечку снашивать сердце,
И сомнительный берег менять на надёжный уют,
Но мы тратили щедро, и вот уже нечем согреться.
Нам когда-то платили любовью. Теперь подают.

Ты один у меня, даже если вас было несметно,
Ты один у меня, сколько лет ни прошло бы и зим.
Заострит наши грифели память почти незаметно,
Заострит наши профили время – один за другим…

Я тебя не тревожу ни словом, ни сном еженощным -
ни к чему… Что могла бы сказать я в защиту свою?
Твоё имя забито, как колышек, мне в позвоночник.
Там с десяток таких. Или больше. На том и стою.

ас учили с тобой потихонечку снашивать сердце,
И сомнительный берег менять на надёжный уют,
Но мы тратили щедро, и вот уже нечем согреться.
Нам когда-то платили любовью. Теперь подают.

Ты один у меня, даже если вас было несметно,
Ты один у меня, сколько лет ни прошло бы и зим.
Заострит наши грифели память почти незаметно,
Заострит наши профили время – один за другим…

Я тебя не тревожу ни словом, ни сном еженощным -
ни к чему… Что могла бы сказать я в защиту свою?
Твоё имя забито, как колышек, мне в позвоночник.
Там с десяток таких. Или больше. На том и стою.

© Елена Касьян

@темы: Елена Касьян, ссылка на автора

---

Прошлые связи липнут к памяти, как проказа.
Там, где я тебя помню, ты всегда смеёшься.
Если бы они знали, как ты мне достаёшься,
Они бы не напомнили о себе ни разу.

У меня к тебе столько всего уже накопилось -
И обид, и претензий, и если однажды
Я не проговорю их, не выговорю каждую,
То сложу оружие и сдамся на милость.

Эти мальчики на тебя похожи анфас и в профиль.
Промелькнёт такое в толпе, и сердце рвётся.
Мне всего ничего от тебя уже остаётся.
Миллиметры сна, миллилитры горького кофе.

Зачинали друг друга по-быстрому, как умели.
Всё должно было быть не так, а как-то иначе.
Говорил: «Детка, ты столько для меня значишь!
Мы уедем в Европу!» (добрались лишь до постели).

Твоя детка стареет, густо припудривает морщины,
Набирается смелости и звонит в Палермо…
Четыре долбанных года звонит, наверно,
Чтобы услышать оставленного там мужчину.

И у неё нет на то ни одной причины.
И ей так скверно… невыносимо скверно…

© Елена Касьян

@темы: Елена Касьян, ссылка на автора

---

- Ни слова больше! Не надо фальши!
О человеке нельзя словами!
...И по дороге бежала дальше -
От Вас, за Вами и рядом с Вами.

И без дороги, сквозь дождь бежала,
Меняла руки, зонты и фразы
В глаза смотрела, в глазах дрожала,
- О человеке не надо сразу

- О человеке не надо хуже,
Чем это солнце, чем ливень этот!
...Бежала молча, ступая в лужи,
Как будто рядом асфальта нету.

И улыбаясь с трудом, наружно,
Шептала тихо: "Нельзя, не надо."
- О человеке грустить не нужно!
А просто - кстати
бывать с ним рядом.

© Светлана Горшунова

---

Поговорить.

Суть не в том, чтоб не лезть под поезд или знак «Не влезай – убьет». Просто ты ведь не Нео – то есть, не вопи потом, как койот. Жизнь не в жизнь без адреналина, тока, экшена, аж свербит – значит, будет кроваво, длинно, глазки вылезут из орбит. Дух захватывало, прохладца прошибала – в такой связи, раз приспичило покататься, теперь санки свои вози. Без кишок на клавиатуру и истерик по смс – да, осознанно или сдуру, ты за этим туда и лез.

Ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы – чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы. Ты затем с ним и говорила, и делила постель одну – чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну. Ты еще одна самка; особь; так чего поднимаешь вой? Он еще один верный способ остро чуять себя живой.

Тебя что, не предупреждали, что потом тошнота и дрожь? Мы ж такие видали дали, что не очень-то и дойдешь. Мы такие видали виды, что аж скручивало в груди; ну какие теперь обиды, когда все уже позади. Это матч; среди кандидаток были хищницы еще те – и слетели; а с ним всегда так – со щитом или на щите.

Тебе дали им надышаться; кислородная маска тьмы, слов, парфюма, простого шанса, что какое-то будет «мы», блюза, осени, смеха, пиццы на Садовой, вина, такси, - дай откашляться, Бог, отпиться, иже еси на небеси, - тебя гладили, воскрешая, вынимая из катастроф, в тебе жили, опустошая, дров подкидывая и строф; маски нет. Чем не хороша я, ну ответь же мне, Боже мой, – только ты ведь уже большая, не пора ли дышать самой.

Бог растащит по сторонам нас; изолирует, рассадив. Отношения как анамнез, возвращенья – как рецидив.

Что тебе остается? С полки взять пинцетик; сядь, извлеки эти стеклышки все, осколки, блики, отклики, угольки. Разгрызи эту горечь с кофе, до молекулок, до частиц – он сидит, повернувшись в профиль, держит солнце между ресниц. Он звонит, у него тяжелый день – щетину свою скребя: «я нашел у скамейки желудь, вот, и кстати люблю тебя». Эти песенки, «вот теперь уж я весь твой», «ну ты там держись».

Все сокровища. Не поверишь, но их хватит тебе на жизнь.

© Вера Полозкова

@темы: Вера Полозкова, ссылка на автора

---

Город, созданный для двоих,
Фарами льет огонь.
Мостовая у ног твоих –
Это моя ладонь.

Ночью дома ссутулятся.
Медленно слижет дождь
С теплой тарелки улицы
След от твоих подошв.

Видишь, я в каждом знамени.
Слышишь, я в каждом гимне.
Просто в толпе узнай меня
И никогда не лги мне.

Оглушителен и высок,
А иногда и груб
Голос мой – голос вывесок
И водосточных труб.

Вечер накроет скоро дом,
Окнами свет дробя.
Можно я буду городом,
Чтобы обнять тебя?

© Вера Полозкова

---

Это просто слишком длинная осень - больше ста почти бесполезных дней, но она закончится, а за ней будет снег в переплете сосен и ночи темней, длинней, запутанней и верней они пришли бы и раньше, но мы не просим.
Это просто осень и все устали по грудь, по горло, по город, завязли в болоте, уткнувшись в родное горе, такое серое, вытертое местами, шагали, ночью не спали, в метро листали, застыли и их застали - такими нежными, дышащими,пустыми, простыми, хватай скорее, а то остынет.
В час пик стоишь, прижимаешь к бедру мобильник, любимый, ну, позвони, пожалуйста, в этой тоске глубинной, в клекоте голубином, машинист, отзовись, родной, динамиком, тишиной, заснеженной сединой, в ругани нелюдимой, машинст, отзовись, ты знаешь, экстренная связь с тобой мне сейчас просто необходима.
Боже, если ты до сих пор вырезаешь снежинки с шестью лучами, то я тебе отвечаю - пусть будет хуже, небрежней, чуть-чуть топорно, боже, помни, нужно, чтоб их встречали, фырчали, даже ворчали, кричали, дарили им свои радости и печали, устали мы, понимаешь, лучше не станет, кидай всё, что получилось, накопим силы, а следующую порцию вырежешь покрасивей.
И еще, пожалуйста, приплюсуй туда наше счастье, последнюю электричку, шаги навстречу, и речку и ярко-синюю рукавичку, ты слышишь? меня, танцующую под Баха возле матмеха, и горстку смеха, рассыпанную по крыше. И это еще, которое свечки-вечер с пушистой плюшевой пандой, и это, которое рушится водопадом на выстраданные плечи, и это - голой спиной на горячий камень, глазами, носом, руками, вбирать в себя накопленное веками, ясными днями, бессмысленными стихами, и это слышишь - это земное, слышишь, со мною, слышишь, вот это счастье, слышишь тонкое за спиною, бессмысленное, распаренное, хмельное, ,бесценное, ненужное, проливное.
В метро в час пик войду на Электросиле, четыре месяца осени - доносили, в кармане тесном, назло, на вибросигнале, нас не прогнали, нас попросту не узнали.
Это просто осень - бессонная, нежилая, в собачьем лае, в выматывающем кроссе, дышу, срываю глотку, теряю силы, последним шагом спасибо тебе. Спасибо.

© izubr (Аля Кудряшова)

@темы: izubr (Аля Кудряшова), ссылка на автора

---

Вот допустим, ему шесть, ему подарили новенький самокат. Практически взрослый мальчик, талантлив и языкат. Он носится по универмагу, не разворачивая подарочной бумаги, и всех вокруг задевает своим крылом. Пока какая-то тетя с мешками по пять кило не возьмет его за плечи, не повернет лицом, и не скажет надрывным голосом с хрипотцой и: "Дружок, не путайся под ногами, а то ведь в ушах звенит." Он опускает голову, царапает "извини" и выходит. Его никогда еще не ругали.

Потом он растет, умнеет, изучает устройства чайников и утюгов. Волосы у него темнеют, он ездит в свой Петергоф, он рослый не по годам, и мать за него горда и у первого из одноклассников у него пробивается борода. То есть он чувствует, что он не из "низких тех", в восемнадцать поступает в элитнейший Политех и учится лучше всех. Но однажды он приезжает к родителям и застает новорожденную сестренку и сестренкину няню. Она говорит: "Тихо, девочка спит." Он встряхивает нечесанной головой и уходит и тяжко сопит, он бродит по городу, луна над его головой - огромный теплый софит. Его еще ниоткуда не выгоняли.

В двадцать пять он читает лекции, как большой, его любят везде, куда бы он ни пошел, его дергают, лохматят и теребят, на е-мэйле по сотне писем "люблю тебя", но его шеблон - стандартное черта-с два, и вообще надоела, кричит, эта ваша Москва, уеду туда где тепло, и рыжее карри. И когда ему пишут про мучения Оль и Кать, он смеется, и сообщает: "мне, мол, не привыкать". Он вообще гордится тем, что не привыкает.

И, допустим, в тридцать он посылает всё на, открывает рамы и прыгает из окна - ну, потому что девушка не дала или бабушка умерла или просто хочет, чтобы про него написали "Такие дела", или просто опять показалось, что он крылат - вот он прыгает себе, попадает в ад, и оказывается в такой невероятно яркой рыже-сиреневой гамме. Всё вокруг горят, страдают и говорят, но какой-то черт ворчит: "Погоди еще." и говорит: "Чувак, не путайся под ногами." И пинает коленкой его под зад.

Он взлетает вверх, выходит, за грань, за кадр.
Опирается о булыжник, устраивается на нем уютно, будто бы на диванчике.
Потом поднимает голову.
Над головой закат.
И он почему-то плачет, и тычется носом в пыльные одуванчики.

© izubr (Аля Кудряшова)

@темы: izubr (Аля Кудряшова), ссылка на автора

---

И пока тебя под корень не покорежило, не согнуло от ночных неживых звонков, будешь пить себе с Олегами и Сережами, будешь верить в то, что было тобой нагрежено и не ведать, сколько хрустнуло позвонков.
Ты считай их, сколько выбыло, сколько ранило, скольких в панике увел от тебя конвой. Ты уже давно отпела их, отэкранила, ты давно уже решила играть по правилам, но пока еще не выбрала за кого. Может, хватит столько ерничать и пинаться-то, а потом ночами плакать по именам, принимай как есть, любые реинкарнации, ведь пока тебе глумливо и девятнадцато, и тебе пока что нечего вспоминать.
А когда-нибудь ты будешь сидеть на лавочке и честить за нравы местную молодежь. Но сейчас-то на кого ни посмотришь - лапочки, а тебе всегда смешно и пока до лампочки, так иди - пока не знаешь, куда идешь. И пока тебе не скажут порядком явочным подождать у входа с посохом и сумой, будешь девочкой с абрикосовой шейной ямочкой, с золотистой мелкостриженной кутерьмой. И пока везде в кредит наливают кофе там, улыбаются, взлетают под потолок, ты бредешь по лужам этаким Холден-Колфилдом, и в любое слово веришь, как в эпилог.
А тебе такая жизнь на халяву дарится, что грешно ее без пользы сдавать в утиль, у тебя слова блестящие в горле давятся, у тебя такие пальцы: кто попадается, никогда уже не может из них уйти. Ты не лучше всех, обычная, в меру резвая, синяки под глазами, кашель, спинная боль, просто как-то так случилось, что Он, не брезгуя, втихаря изволил выдохнуть две скабрезности, и одна, вот, в ноябре родилась тобой. Над тобой огни вселенные не удвоятся, не разрушится какая-нибудь стена, просто Он созвал свое неземное воинство и решил на миг тебя окатить сполна.
А тебя учили - нужно смотреть и взвешивать, чтобы вдруг потом не вылететь из игры. Но вокруг апрель и небо - какого лешего, у тебя такое сердце, что хоть разрежь его - всё равно должно хватить на десятерых.

Так что ты глотай свой кофе и вишни льдистые, а ударили - так всхлипни и разотри.
И запомни - где-то есть еще тот, единственный, кто живет с такой же шуткою изнутри.

© izubr (Аля Кудряшова)

@темы: izubr (Аля Кудряшова), ссылка на автора

---

хоть зареви навзрыд, хоть в разнос пойди,
только б не видеть выкриков площадиных
ничего не осталось, кроме господи, господи, господи,
ничего не сказать, кроме господи, пощади их
дай им спокойно жить, засыпать спокойно,
просто ловить улыбки в окне овальном
просто ходить и жить в полумраке комнат
господи, господи, только не убивай их,
Господи, да под носом твоим прореха
Боже, где сейчас твоя Божья воля?
Господи, дай когда-нибудь к ним приехать,
чтобы не озираться при разговоре,
дай хохотать, покупать шерстяные платья
господи, чтоб себе разрешить когда-то
Слушать флейтистов на Raekoja Platz'е
Кошек кормить под памятником солдату.
просто представь себе: тишина. и осень
желтые листья, ласковые шаги и...
господи, мы не можем молить, мы просим
господи, мы молчим. только помоги им.

© izubr (Аля Кудряшова)

@темы: izubr (Аля Кудряшова), ссылка на автора

---

Отдаю должок.

Я давно не писала тебе, и вот - отдаю должок,
отправляю по старому адресу свежий конвертик.
Что сказать для затравки? Я - на удивление хорошо.
Спросишь, как сердце? Да, бывает, что ноет сердце.
Почему так долго молчала? Ну-у... пыталась сбежать,
полюбить чьи-то чужие руки, губы и грезы.
Даже пыталась зарезаться - естественно, без ножа.
Потом врубилась, что это все несерьезно.
Ну а ты-то - как? Надеюсь, вполне здоров
и чуешь осень каждой порой и каждой фиброй.
Я, как обычно, грешу обилием вводных слов -
извини. Что-то сегодня башка - тяжелее гири.
Работаю потихоньку. Дочка, конечно, растет,
как и твоя - да куда ж они денутся, дети?..
Вот вчера переслушала песню про парусный флот -
Б. Г. тогда был еще без напряга светел.
Все, спать. А то от монитора слезятся глаза.
Кстати, если получится, приеду в начале мая.
Собственно, я все та же... Умершая пару лет назад
при виде тебя на станции "Белорусская-кольцевая".

© Катерина Молочникова

---

здравствуй мой друг или недруг... не знаю, не знаю...
в гости не ходим, друг друга годами не видим
лет так пяток отмотать... я сказала б не с нами
все что случилось... тебя я наверно обидел...

ты мне вот снишься, не часто, врать тоже не буду
так иногда, раз в полгода, но сердце по утру заноет
новая встреча уж видится чуть ли не чудом
ладно вставать, умываться... и сон этот смоет...

© kornetka

---

Ужасно грустно. Хочется душить
Весёлых птиц, за окнами галдящих.
И жизнь не сложнее порешить,
Чем спрятать куклу в деревянный ящик.

Ужасно грустно. Поезда звенят.
Всё без толку — любимых не привозят.
Лишь голуби по лужам семенят —
Сиреневые пальчики морозят.

А обезьянке плюшевой смешно.
Ведь ей воображаемого банана
Достаточно. Листва ползёт в окно,
Как эскадрон летучих тараканов.

Ужасно грустно. Радио хрипит
И, видимо, скончается к обеду,
И птица недодушенная злит,
И поезда с любимыми не едут.

© Бенька

---

Не колышется, не шевелится, не подвинется, у зимы ввиду, у снега на поводу, слышь, малыш, я уже не знаю, во что всё выльется: в ядовитую ртуть, в сверкающую слюду, где очнешься - в Нью-Йорке или где-нибудь в Виннице, в чьей постели, в чьих ладонях, на чью беду. Я боюсь, что тебя не хватит не только вырваться - но и даже отпрыгнуть, когда я вдруг упаду.
В этом войске я почетная злополучница, многолетний стаж, пора открывать кружок. Здесь не будет времени пробовать или мучиться, ждать, пока другой осмелится на прыжок. Видишь, милый, по-хорошему не получится, тут сперва глотай - а после лечи ожог. И сначала ты выходишь себе со знаменем - наклоняешься с другого конца стола - я-то знаю, ты давно уже без сознания и в груди твоей застряла моя стрела.
Закружатся, завальсируют шпили, ратуши, голубые сосны, звездчатый хризолит, я насню тебе сегодня морские ракушки и канатную дорогу через залив, дни летят, смеются, щелкают, будто семечки, брось монетку, не считать на воде кругов, две усталые ладони на теплом темечке, бесконечно-мокрый ветер вдоль берегов. Мы гуляем фонарями, дождями, парками, инспектируем устройство дверных щеколд, греем ветер золотыми твоими патлами. Утыкаюсь теплым носом между лопатками, острие стрелы привычно поймав щекой.
Суета и осень, дымка, дурная практика, теплый кофе пополам на двоих в ларьке, шоколадка разломалась на сто квадратиков, что один за другим растаяли в кулаке. Время лечит лучше самых полезных выдумок, голова в порядке, в сердце зарос проем, чтоб забыть тебе сегодня на вырост выданы новый дом, другой автобус, чужой район.
Ты очнешься утром, выдохнешь "утро доброе",
Удивленно глянешь - кто это тут лежит?
Я увижу круглый шрам у тебя под ребрами.

И в который раз попробую пережить.

©

---

бесконечная осень, листвы круговая порука
снегопад за окном - романтичная прорва безделья
мы пытаемся выжить, пытаемся жить друг без друга
и срываемся изредка на "а хочешь, я дам тебе денег?"

ведь так хочется сделать хоть что-то: сорваться, приехать
под листвой закружить в сумасшедшем, безоблачном танце
задыхаться как прежде вдвоем от безумного смеха
и не знать почему.... одеваться, потом раздеваться,
собираться гулять, да так никуда и не ехать...

бесконечная осень. до хруста зачитан бегбедер
от гламурных газет - типографская корка на пальцах
мы пытаемся жить, а выходит: "ну хочешь, приеду?"
и скрываясь от зеркала, быстро бежишь одеваться...

ведь так хочется глупо шутитить, не боясь неприятий,
говорить до утра обо всем без вина и смотреть телевизор
и руки не разжать из короткого круга объятий
да и ехать все-го то чуть-чуть, не нужна даже виза...
да и ехать все-го то чуть-чуть - не Сибирь, не Тольяти...

ну а после в привычную морось рутиновых будней
бесконечная нежность запекшейся коркой застынет
"мы научимся жить друг без друга, мы больше не будем"
и короткий звонок в воскресенье как пуля навылет

"приезжай, приезжай, приезжай... я соскучилась, дурень"

© майя_Koffsky

@темы: майя_Koffsky, ссылка на автора

---

щание про.

а я отпускаю тебя, как воздух
при выдохе. как ребятенок - детство.
мне стало странно ютиться возле
тебя. вероятнее, слово "тесно"
здесь будет уместнее, если только
учесть бумеранговость каждой фразы.
уже не шепчется мне: "постой-ка!
подол испачкался мелом..." "разве?"
и затяжной поцелуй навылет
выходит горлом, выходит жаром.
уже без вальса, уже на вы, и
кому-то пятому снится жанна.

© Яшка Казанова

@темы: Яшка Казанова, ссылка на автора

---

Я жду тебя.

я жду тебя. я жгу себя. я жгу
табак и благовония тибета
и битый час сижу, полуодета,
на тающем бетонном берегу.
ты знаешь, это верная примета –
коль скоро здесь – безоблачное лето,
то где-то города лежат в снегу.
я жму тебе. не руку, просто жму,
как новые, неношеные туфли.
я жду бессильно, жду à bout de souffle.
ты вырос из меня. тогда к чему.
ты вырос из меня, как яркий лист
из клейкой почки. как цветок – из стебля.
ты – плоть и кровь моя. и не тебе б л я
мне говорить: «всё кончено». не злись.

© Анна Ривелотэ

@темы: Анна Ривелотэ, ссылка на автора

---

Дурак.

А я возьму и выйду за него замуж.
Буду клубнику есть и пить мартини.
А до тебя не дотянуться, куда уж нам уж?!
Я претендую на трон королевны, а не богини.
Сцепляю покрепче зубы, сожму кулак.
А ты сиди, кури вишневый табак, дурак.

Богиней - сложно, без выходных, в атласных платьях,
Бродить по скверам, как по привычкам, читать сонеты.
А королевной - казнить и миловать, порой не кстати,
И совершенно не думать ночами - с кем и где ты.
При появлении королевы - будет аншлаг.
А до богини такой тебе далеко, дурак.

Мы будем счастливы, но не слишком, а так, чтоб в меру.
Кружить по свету в азартном танце - какая пара!
Он так влюблен в свою пока еще не_королеву,
Вот только я ему о свадьбе вчера не сказала,
Но все ж возьму и выйду за него замуж, вот так.
Ну а любить конечно буду тебя, дурак.

© Елена Глазева

@темы: Елена Глазева, ссылка на автора

---

Родишь ребенка, а он поэт. Ты его кормишь грудью, на руках носишь в туалет, когда у него жар, тратишь на него все деньги и всё свободное время. Мечтаешь, что будет у него школа с золотой медалью, работа интересная, красивый автомобиль, веселая свадьба, трое детишек и собака. А он, сука, вырастает поэтом, и всё у него плохо. И он пьет горькую и пишет грустные стихи, а тебе уже шестьдесят, и ты уже отдал ему всё, что у тебя было, и больше у тебя ничего нет. А он пишет и пишет, сука, а ты читаешь и плачешь.

© Анна Ривелотэ

@темы: Анна Ривелотэ, ссылка на автора

---

у кого-то снег, у кого-то счастливый брак
сидишь и шепчешь себе ну придурок ты, сам дурак
сам расстроил все, ноты все разбросал, растравил сердца
сиди вот теперь вырисовывай до конца

а хочешь, иди вон на кухню, вари борщи
и все таки ты придурок, каких еще поищи
тебе уже не пятнадцать, тебе скоро тридцать пять
мог бы уже остыть, остаться, переиграть

у кого-то погром, у кого-то ужин - интимное рандеву
ну а ты сиди здесь, и повторяй как мантру "нет, я не зареву"
ну а ты вспоминай идеи, топчи людей, холодей на ветру
и как халдей повторяй эту мантру "нет я уже не умру"

а хочешь, вон, пялься в телек там фанни дей
сплошные комедии или - all what you have to save
все что нужно для хорошего настроения, для тепла
а теперь займемся извлечением внутреннего стекла

у кого-то порезаны вены, у кого-то шрам в поллица
ты слишком обыкновенный, чтобы пойти и повеситься

у кого-то старинный дом, полумрак, камин
а ты - несчастный придурок, герой моих пантомим

сиди разговаривай с монитором, лучшего не дано.
ну выпей, губа не дура, приятственное вино...
она просто вышла отсюда, закрыв за собою дверь.
ну а ты посиди покуда.
не теперь.

© майя_Koffsky

@темы: майя_Koffsky, ссылка на автора

---

Непутёвая женщина.

Москва, словно в омуте, плещется
В холодных дождях ноября.
Моя непутевая женщина,
Зачем я сбежал от тебя?

Я помню – твой дом где-то в Мневниках,
И ливень вот так же хлестал,
В тот вечер, моя непутевая,
Я просто немножко устал.

Теперь мне живется по-новому,
Без нервов, взахлеб не любя,
Ты знаешь, моя непутевая,
Мне так не хватает тебя.

Вся жизнь твоя в шрамах и трещинках,
А мне с каждым днем все больней.
Моя непутевая женщина,
Ты так и не стала моей.

Наверно, ты небу обещана,
Так стоит ли спорить с судьбой?
Моя непутевая женщина,
Я мог бы быть счастлив с тобой.

© shennon